Как-то летом я вышла на Дворцовую набережную. Был удивительно красивый закат, огромное небо мягко светило насыщенными и нежными оттенками розового, и отражалось в воде. Люди стояли на набережной и смотрели, много людей просто стояли и смотрели, долго.
На следующий день я встретила друга, и поделилась с ним этим прекрасным впечатлением, а страдающий астмой друг сказал, что вчера в воздухе было много пыли, ему было тяжело дышать, и вот эта пыль в воздухе и дает такой оптический эффект.
А вчера я читала в Википедии про Малый ледниковый период.
Период с XIV по XIX век был наиболее холодным по среднегодовым температурам за последние 2 тысячи лет. Причиной похолодания считают извержения крупных вулканов, пепел которых рассеивается в воздухе, делая его менее проницаемым для солнечных лучей. Наступает неурожай, голод, бунты. Дикие волки из Булонского леса в поисках тепла приходят к человеческому жилью, птицы замерзают в воздухе, люди голодают, болеют и умирают.
А насытивший воздух вулканический пепел становится причиной удивительно красивых закатов, запечатленных в живописи того времени. Исследовав 554 картин, ученые сделали вывод, что интенсивность окраски неба на картинах соответствует объему вулканических выбросов на момент их создания. (Ага, помните у Пелевина: " ... я направилась к источнику звука, иногда останавливаясь и буквально поджимая хвост от удивительной, ни с чем не сравнимой красоты вечера. После восемнадцатого века таких уже не бывает - говорят, изменился химический состав воздуха. А может, и что посерьезней").
Малый ледниковый период закончился, климат теплеет, и, если не случится извержения вулканов, то мы проживем без неурожая, массовых голодных смертей и красивых закатов.

Я тут натягиваю топонимическую тень на плетень, извините.

Поэт, живи в центре.
Когда-то, поинтересовавшись, где в Петербурге находится Бассейная улица, я удивилась — оказывается, "человек рассеянный с улицы Бассейной" жил где-то у черта на рогах.
Перечитывая мемуары Одоевцевой, про литературную тусовку в 1918-1921 годах, ее ученичество у Гумилева, я удивляюсь: "он проводил меня на Бассейную", "я вернулась к себе на Бассейную" — какие же провожания и возвращения в описываемых условиях — зима, отсутствие отопления и транспорта, комендантский час, голод: "я уже почти год не ела ни кусочка мяса" — какие тут постоянные хождения на лекции и собрания в центр города за восемь километров?
Лезу в поисковик, и вижу, что до 1918 года Бассейной называлась нынешняя улица Некрасова, которая в самом ни на есть центре.
Ха.
А живи Одоевцева в местах, где находится теперешняя улица Бассейная (правда, на тот момент там были одни деревни, но кто-то же там жил), она, конечно не могла бы ходить на собрания "Живого слова", "Цеха поэтов", не вращалась бы в литературной тусовке, не стала бы поэтом.

Почему вдруг всё стало хорошо? А это подступила осень.

Вынужденные перебивки ритма жизни, то есть частной вечности — сигарета, зима, смерть.

Чувствую себя путником, ищущим дорогу в лесу — я и путник, я и лес, я и тот, кто сбивает с пути.

Сохранено для памяти-статистики.

Продолжаем работать со временем.
Перестала убирать на ночь со стола, все лежит, инструменты и куски. В процессе работы все перемешивается и лезет друг на друга, ну и пусть так лежит всю ночь, сегодняшний день продолжится завтрашним, процесс непрерывен, жизнь непрерывна.
На втором фото цветок калины, засушенный в прошлом году, и цветок калины, расцветшей сейчас.